Ровно два года назад ушел из жизни наш замечательный коллега Александр Кабаков.
Он был подлинной, а не дутой величиной в современной русской литературе. Читатели разных поколений знают это.
Его роман «Невозвращенец» стал сенсацией.
Его книги издавались не только в России, они были переведены в США, Франции, Германии, Италии, Испании, Японии, Китае и многих других странах.
Кабаков объездил полмира. Он ненавидел тусовочную литературную жизнь и никогда не был членом ни одного из многочисленных Союзов писателей. Исключение он сделал перед смертью только для нашего «Русского ПЕН-центра», объяснив это тем, что здесь – «хорошая компания» и нет противных его душе «тузов и шишек». Он дважды стал лауреатом «Большой книги».
В январе 2015 года в Овальном зале Библиотеки иностранной литературы политолог Сергей Караганов вручил ему премию за эссе «Частное слово», опубликованное в журнале «Знамя». Караганов сказал:
«Предлагая вручить Александру Абрамовичу премию за патриотизм, хотел бы обратить Ваше внимание на то, что он показал еще одну замечательную сторону русского национального характера, которым мы, русские, тоже можем гордиться – залихватскую гусарскую храбрость. В тексте эссе он бросил вызов мнениям, доминирующим в его социальном кругу. Что вызовет, а он это знал, повсеместное шипение. Лавров властвующего думами на этом поприще не сыщешь. Власть предержащие его точно не отметят».
Кабаков писал в этом эссе почти ВОСЕМЬ (!) лет назад.
«А власть… Что ж власть… Она, конечно, отвратительна, как руки брадобрея (теперь мало кто бреется, тем более в парикмахерской, в основном управляются с подрощенной щетиной триммером, все метафоры стареют, все!)… Но у меня один риторический вопрос: почему те, кто теперь клеймит нынешнюю власть, предыдущую — в смысле, советскую — не клеймили публично? По возрасту могли бы успеть… Я о бывших тогда комсоргами и ставших теперь совестливыми вольнодумцами здесь не говорю, у меня вопрос к приличным людям. Единственным автором откровенной и прямолинейной, «встольной» и подпадающей под статью антисоветчины был тогда в нашей, теперь поголовно «болотной» компании, извините за нескромность, я. И я их не сужу, что они тогда не перли на баррикады с наружной стороны. Но каким-то не вполне героическим вижу я их теперешний самозабвенный протест. А для меня личные мотивы важней, чем общественные. Я, видите ли, по профессии должен интересоваться психологическими внутренностями человека, а не социальной косметикой».
Боже, что тут началось в стане «совестливых вольнодумцев», красовавшихся перед молодежью!
Спи спокойно, дорогой товарищ. Ты всю жизнь вёл себя, как настоящий писатель и свободный человек. Мы тебя никогда не забудем. Сейчас мы, например, хлопочем, чтобы Библиотека в поселке Павловская Слобода, где ты долгие годы жил и теперь похоронен, носила имя А. Кабакова. Ты когда-то придумал правильную формулу: «Всё гораздо хуже, чем хотелось бы, но гораздо лучше, чем могло бы быть»».
РУССКИЙ ПЕН -ЦЕНТР