Несколько мыслей о книге Александра МЕЛИХОВА
Вчера в славном Питере, в овеянном крылышками и кружевами институток, опустошённом большевистскими ураганами, продутом постперестроечными ветерками Смольном, вручили престижные премии в области культуры и искусства. Во время вручения премий Правительства Санкт-Петербурга, губернатор Александр БЕГЛОВ, в частности, сказал: «Петербург подарил миру шедевры во всех видах культуры. Он подарил великих музыкантов, писателей, артистов, архитекторов. Сегодня вы продолжаете их традиции. Ко дню рождения нашего города мы вручаем премии Правительства Санкт-Петербурга в области культуры и искусства. Эти премии знак признания за ваш большой вклад в культуру нашего города и всей страны».
Всего были вручены 12 премий в 8 номинациях. Премии «За выдающиеся заслуги в области литературы» удостоился наш коллега по Русскому ПЕН-центру, лауреат премии имени Фазиля ИСКАНДЕРА, Александр МЕЛИХОВ за роман «Сапфировый альбатрос».
Роман Мелихова полон иронии, гротеска, мягкого юмора, а главное — душевного изящества, с которым преподносится каждая фраза, каждый монолог или диалог. Перипетии литературно-писательской жизни (Дом на Крови), пронзительные, трогательные, издевательские и уморительно смешные истории — перенаправляют мысль читателя к истокам романного жанра, то есть, к цепи новелл, из которых впоследствии и возник плутовской, а затем и авантюрно-психологический роман. Однако, перед нами не старинное, а — абсолютно молодое «письмо», исполненное неожиданных культурных контекстов и «вещных» деталей, которые после прочтения романа постепенно осознаются как символы эпохи. Птица прозы под пером Александра МЕЛИХОВА тишком-нишком превращается из индюка с партийным зобом или заполошных советских лит. кур, то в Альбатроса, то в Симурга, а то и в летучего греческого божка любви: «Она лепит с меня стареющего купидона – животик, сиськи, хорошенькая, но потасканная мордочка и за спиной не амурные крылышки, а могучие крылья только надломленные и обвисшие».
Умеренная неврастения Мишеля (Зощенко) и тяжко-величественный невроз советский эпохи – выстраивают как сам роман, так и внутренний мир его автора, вкупе с реальными и вымышленными героями: «Тут кругом революции, интервенции, а он выписывает, как она ни с того ни с сего вроде как потянула его за руку, как будто какого-нибудь слепца, а он вырвался и громко смеялся, потому что боялся земли, а его богом было только Солнце…»
А иногда ещё и так: «И вдоль отдельной стены шеренга законченных бюстов…» (Так и хочется добавить: шеренга «законченных» и канувших в Лету советских писателей).
Сочетание медитативной интонации и своеобразного городского сказа, исподволь проникая в разговорную речь персонажей, даёт незабываемую языковую картину как тех, советских, так и нынешних дней. Без сомнения, «Сапфировый альбатрос» притянет читателей и живой, «нутряной», а не убого-внешней композицией, а также самой «материей» текста, далеко выходящего за рамки соц. и кап. реализма, грубого натурализма и постылого постмодернизма. И, конечно, притянет «вещностью» строк, летящих из-под пера автора к волшебной образно-метафизической прозе.
Но притягательней и дороже всего то, что это действительно свободный роман: роман вне рамок и шеренг. А за истинную свободу писательского слова полагаются не только затрещины и расстрелы! За неё, за свободу, случается, дают и премии.
Б. Е.
